В региональных музеях вероятность кражи подобной той, что произошла в Третьяковской галерее, намного меньше: там не такой поток посетителей
ТАСС, 28 января. Происшествия в музеях чаще всего связаны с человеческим фактором, независимо от способов охраны экспозиционных залов. Такое мнение высказали руководители региональных музеев, опрошенные ТАСС.
Случай в Третьяковской галерее, когда посетитель унес с выставки картину Архипа Куинджи “Ай-Петри. Крым”, руководители музеев называют дерзким преступлением, но констатируют, что такое могло произойти в любом музее – как федерального, так и регионального подчинения.
“Что касается электронных систем безопасности, которые сегодня повсеместно внедряются, то, на мой взгляд, в вопросе охраны культурных ценностей большую роль играет совокупность факторов. Можно все отдать на откуп технике, но человеческий фактор никто не отменял, он присутствует в любом деле. Просчитать или предугадать ту или иную ситуацию невозможно”, – сказала ТАСС директор Плесского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника в Ивановской области Алла Чаянова.
Плесскому музею пришлось усилить меры безопасности после того, как в 2014 году из его коллекции были украдены пять картин Исаака Левитана. “Всех сотрудников нашего музея я принимаю на работу лично, инструктирую тоже сама. У всех есть медицинские книжки, подтверждающие, что человек психически здоров”, – отметила Чаянова.
“Человеческий фактор может присутствовать и в полиции, и в ЧОПе, и в нашей службе безопасности, этого нельзя исключать, к сожалению. Это та ахиллесова пята, которая присутствует и в федеральных музеях, и в региональных, и в местных”, – сказала ТАСС директор Староладожского музея- заповедника в Ленинградской области Людмила Губчевская.
По ее мнению, в региональных музеях вероятность кражи подобной той, что произошла в Третьяковской галерее, намного меньше: там не такой поток посетителей, сложнее затеряться в толпе. “Но это не означает, что у нас такое невозможно. У нас тоже несколько лет назад по вине смотрителя были похищены археологические бусы”, – напомнила она. Надежным способом защиты экспонатов Губчевская считает закрытые витрины, однако это не актуально для выставок картин.
Шок и дерзость
Способ хищения картины в Третьяковке, безусловно, удивил работников сферы культуры. “Я вообще под большим впечатлением, это шок, дерзость потрясает: картину сняли при народе, смогли ее “раздеть” – а для этого нужны навыки”, – отметила в беседе с корр. ТАСС министр культуры Кировской области Татьяна Мазур. По ее мнению, этот случай показывает, что существующих мер охраны не достаточно, их нужно совершенствовать. При этом, считает она, нельзя сосредоточиваться только на охране федеральных музеев – в региональные музеях тоже хранятся редкие вещи.
Но избыточные меры охраны, как отмечают эксперты, тоже не нужны. По мнению генерального директора Кирилло- Белозерского музея-заповедника Михаила Шаромазова, инцидент с картиной Куинджи крайне неприятный, но “застраховаться от всего невозможно: с одной стороны, нужно обеспечить сохранность, а с другой – чтобы охрана не мешала посетителям знакомиться с предметами искусства”.
Если музей охраняет один сторож – он бессилен противостоять преступникам. Во Владимирской области в августе 2013 года был ограблен Вязниковский историко- художественный музей: воры в масках напали на сторожа и связали его. Несмотря на сигнализацию, злоумышленникам удалось покинуть место преступления до того, как туда приехали сотрудники полиции.
В результате были похищены картины “Лес. Ели” Ивана Шишкина, “Рыболов” Константина Коровина и “Первый снег” Станислава Жуковского. Общая стоимость украденных полотен оценивалась более чем в 3,3 млн. долларов. В январе 2017 года картина Шишкина была обнаружена в Белоруссии, а судьба остальных до сих пор остается неизвестной.
В декабре 2010 года в Махачкале (Дагестан) из музея изобразительных искусств им. П. Гамзатовой украли картину Левитана “Бурлаки”. Кража произошла днем, картина до сих пор не найдена. После этого инцидента в музее был проведен ряд мероприятий по усилению системы безопасности – установлено видеонаблюдение, увеличен штат смотрителей.
Как отметил в разговоре с корреспондентом ТАСС директор Екатеринбургского музея изобразительных искусств Никита Корытин, в большинстве музеев меры безопасности стандартны – охрана, смотрители, видеонаблюдение, сигнализация, но важно сочетать их работу.
“Оперативная реакция чаще всего поступает, конечно, от людей, от смотрителей в первую очередь, потому что видеонаблюдение – это фиксация чего-то, но не предотвращение <…> Но если человеку что-то пришло в голову, допустим, облить краской, сжечь, поцарапать – как этому противостоять? Мы не пускаем [в музей] с рюкзаками, но мы не имеем права досматривать личные вещи – это может только сотрудник полиции в определенных обстоятельствах,” – сказал он.
Искусство без страховки
Возместить потерю экспонатов музеи могут лишь в редких случаях. Практика страхования применяется в основном на выездных выставках, а в отношении постоянной экспозиции это слишком дорогая для музеев и рискованная для страховых компаний услуга.
“Экспонаты нашего музея, как и любого другого государственного, не могут быть застрахованы, поскольку иначе бы государство попросту работало на обогащение страховых компаний”, – объяснила ТАСС директор Плесского музея-заповедника Алла Чаянова.
Она также рассказала, что картины страхуются лишь при перемещении, страховая стоимость зависит от того, в каких условиях перевозится картина. По словам Чаяновой, страховая сумма покрывает лишь расходы на реставрацию, но она не учитывает возможности возмещения рыночной стоимости экспоната в случае его утраты.
Вологодский музей-заповедник, который ежегодно участвует в четырех – пяти передвижных выставках, вывозит предметы искусства для показа в Москву, Санкт-Петербург и другие российские города. Здесь тоже страхуют экспонаты только на время транспортировки.
“За границу музейный фонд не вывозится, только, к примеру, интерактивный фонд Музея кружева, но и он страхуется. Страховка исключительно “от гвоздя до гвоздя” – от момента упаковки предмета до его возврата и распаковки дома”, – рассказала генеральный директор музея-заповедника Юлия Евсеева.
Башкирский государственный художественный музей имени М. В. Нестерова в Уфе страхует все экспонаты, которые вывозятся на выставки, а в качестве дополнительной меры предпочитает не разглашать, какие экспонаты наиболее ценны. “Зачем я буду давать наводку? Давайте вот все карты выложим. Ничего этого я говорить не буду!” – сказала ТАСС главный хранитель музея Валентина Сорокина, отметив, что в музее не бывает неценных вещей, все экспонаты уникальны и бесценны.
Бесценные вещи не продаются
По словам генерального директора Центрального музея Тавриды, председателя комиссии по культуре и межнациональным отношениям Общественной палаты Крыма Андрея Мальгина, пока невозможно сделать выводов из произошедшего в Третьяковской галерее и определить, что именно послужило причиной: никто не застрахован от таких попыток. “Случай, произошедший в Третьяковской галерее, скорее из разряда курьезных, которые происходят, может быть, раз в несколько десятков лет”, – считает он.
Причины хищений экспонатов в музеях сотрудники правоохранительныъх органов называют разные, в том числе невменяемое состояние нарушителя закона. Но все-таки чаще всего музейные ценности крадут с целью быстрой наживы, пояснила ТАСС заведующая лабораторией экспертизы и реставрации Уральского федерального университета Тамара Галеева, которую привлекают в качестве эксперта мировые аукционные дома “Сотбис” и “Кристис”.
“Если говорить про общую ситуацию на рынке антиквариата, конечно, наблюдается тенденция к прозрачности. Но также всегда существовал “черный рынок”, где [антиквариат] не проходит ни через официальные структуры, ни через аукционные дома, ни через комиссионные магазины, а как бы передается из руки в руки”, – сказала она. Но что касается покупки краденных вещей, то, как считает эксперт, на такую “удочку” может попасться лишь неопытный, начинающий коллекционер.
Как объяснил ТАСС петербургский коллекционер Андрей Васильев, продать уникальную картину на криминальном рынке фактически не представляется возможным.
“Чем больше такой рынок, тем больше в нем агентов. Попасться с краденой картиной и надолго отправиться в тюрьму – это гарантия <…> Допускаю, что на криминальном рынке уникальная краденая вещь может стать залогом, но <…> поставить ее на легальный аукцион или выставить на продажу ни в Америке, ни в Европе, ни где-либо еще невозможно”, – считает коллекционер.
