Запрет на использование донорских яйцеклеток для создания эмбриона для суррогатного материнства привел к тому, что за I квартал 2023 года число программ рухнуло на 70%. Законодатели не до конца понимали, что именно запрещают, — в итоге принятый закон лишает российские семьи возможности иметь собственных детей и способствует разрушению семьи, считает президент Российской ассоциации репродукции человека (РАРЧ) Владислав Корсак. Что предпринимается профессиональным сообществом для разрешения ситуации и почему государству выгодно начать поддерживать суррогатное материнство, он рассказал в интервью «МВ».
— Почему запретили частичное донорство в программе суррогатного материнства? Зачем это нужно законодателю?
— Не знаю. Правильно адресовать этот вопрос тем, кто принял решение. Депутаты Госдумы главную цель нового закона сформулировали, как «предотвращение использования суррогатного материнства в преступлениях, связанных с торговлей детьми», наверное, они посчитали такой запрет одним из необходимых условий в борьбе с этим злом.
Поводом для повышенного всеобщего внимания к суррогатному материнству стал известный случай, когда в 2020 году в Москве и в подмосковном Одинцово были обнаружены дети, рожденные суррогатными матерями, без родителей. Один из них умер естественной смертью и выяснилось, что у него нет документов. Тогда следствие заподозрило, что здесь есть деяние, составляющее преступление по статье о торговле детьми. В результате уже больше 2,5 лет наши коллеги находятся в СИЗО. Несмотря на то, что суда по этому делу еще не было, депутаты серьезно озаботились борьбой с торговлей детьми.
Я и мои коллеги считаем, что запрет частичного донорства лишает российские семьи возможности иметь собственных детей и способствует разрушению семьи. Или супруги должны смириться с тем, что проживут жизнь без своего ребенка.
В отношении запрета полного донорства не может быть возражений, основание для этого понятно — суррогатная мать в этом случае вынашивает ребенка, который ни с кем из потенциальных родителей не имеет генетической связи. Но ребенок, который рождается с использованием частичного донорства, имеет такую связь с семьей, даже если использован материал только мужа или жены. Так их род будет иметь продолжение.
— Получается, если женщина не может выносить ребенка, знакомясь с мужчиной и планируя с ним семью, она должна удостовериться, что у него все нормально со спермой, и им не понадобится донорский материал. На свиданиях надо справки спрашивать, так что ли получается?
— В отношении репродуктивного здоровья правильно обследоваться перед вступлением в брак. Важно побывать на консультации генетика. Это поможет избежать проблем, связанных с продолжением рода. Даже если в результате обследования будут выявлены какие-то заболевания или риски для потомства, можно подготовиться к их преодолению и родить здорового ребенка.
— В какой степени принятый закон вообще можно откатить назад? Каких изменений в секторе реально можно добиться?
— Правильно говорить о необходимости исправления определенной части закона. Очевидно, что запрет частичного донорства в программах суррогатного материнства для супружеских пар в зарегистрированном браке нарушает принцип приоритета семейных ценностей. В действующем законодательстве есть упущения, которые принятым законом не были устранены и лишь усугубили ситуацию. Добиться изменений нужно и важно в интересах больных. Это задача как для профессионального сообщества — Российской ассоциации репродукции человека, так и для Минздрава.
— А почему государство вообще должно поддерживать программы суррогатного материнства?
— Бесплодие в современной медицине признано болезнью. В международном классификаторе болезней (МКБ) оно выделено в отдельную категорию и учитывается в мировой и отечественной статистике. Бесплодием страдает пара — «мужчины и женщины, состоящие и несостоящие в зарегистрированном браке» (формулировка закона № 323-ФЗ), у которой — по определению ВОЗ — при регулярной половой жизни без контрацепции в течение года и более не наступает беременность. Причин бесплодия много, по оценке ВОЗ их 22 у женщин, 16 у мужчин, и, что важно, они могут быть у них обоих в различных комбинациях.
С позиций клинической медицины нужно установить и устранить причину бесплодия. Проблема в том, что может есть патологии, которые нельзя устранить (например, отсутствие маточных труб, матки или яйцеклеток в яичниках у женщин, порок развития семявыносящих путей, отсутствие сперматозоидов у мужчин), или лечение не дает результата. Вспомогательные репродуктивные технологии, в том числе суррогатное материнство, позволяют вылечить именно бесплодие (в семье появляется желанный ребенок), при том что неустранимое препятствие для беременности естественным путем осталось.
В одной из дискуссий представитель РПЦ говорил, что с помощью ВРТ вылечить бесплодие невозможно. Это не так. Причину бесплодия с помощью ВРТ действительно вылечить нельзя, но преодолеть ее — дать возможность родиться ребенку, генетически связанному с родителями или одним из родителей, можно. Если в семье, в которой жена не может вынашивать беременность, благодаря использованию донорских яйцеклеток или спермы и помощи суррогатной матери родится ребенок, то будут достигнуты важные для государства результаты — в стране появится новый гражданин, семья станет полноценной.
— Вы в декабре направляли письмо спикеру Госдумы Вячеславу Володину, где указывали на несоответствие цифр: парламентарии говорили о якобы вывезенных 45 000 детей, которые рождены по программе СМ, а вы утверждали, что, по вашей статистике, столько детей в принципе не родилось за десятилетия работы программы. Вам какой-то ответ поступил?
— До сих пор никакого ответа. Нам говорят, что статистика РАРЧ неточная и неполная. Хорошо, не спорим, но тогда скажите, откуда ваши данные, которыми вы обосновываете важность проблемы? Предположим, границу пересекает супружеская пара — пусть иностранная — и вывозит из страны ребенка. Эти сведения можно получить от пограничной службы. Однако в свидетельстве о рождении, которое предъявляется пограничникам, не указано, рожден ребенок с помощью программы суррогатного материнства или в результате естественного зачатия. Значит, в этой службе данных таких быть не может. Откуда сведения о вывезенных 45 тысячах детей, рожденных суррогатными матерями? В громких делах, возбужденных по обвинению в торговле детьми с использованием СМ, речь идет о нескольких детях. А где остальные десятки тысяч?
— Пока законодатели разбираются, что делать парам, у которых застряли в криохранилищах эмбрионы?
— Мы боремся за то, чтобы изменили закон. Надеемся на успех. В марте Конституционный суд принял к рассмотрению жалобу на запрет передавать паре из Австралии детей, рожденных суррогатной матерью с использованием частичного донорства. Будет решение — кому принадлежат такие дети. В зависимости от того, какое решение примет суд, другим пациентам либо будет оказана медицинская помощь и эмбрионы будут использованы. Либо пациентам ничего не останется, кроме как ехать в те страны, где суррогатное материнство с донорскими половыми клетками разрешено.
— Насколько велик шанс, что законодательство в этой сфере будет только ужесточаться?
— Риски есть, но прогнозов делать не хочу. Известно, что законодатели, ужесточая закон в отношении суррогатного материнства, говорили: «Нет, мы не запрещаем рожать ребенка соотечественницам, у нас запрет только для иностранцев». Но взяли и запретили частичное донорство. Для врачей это запрет одного из видов медицинской помощи. Из общения с депутатами стало понятно: законодатели не до конца понимали, что именно они запрещают, вернее, не знали о возможных негативных последствиях для наших граждан. В итоге оказалось, что запретили рождение ребенка в российской семье.
— Помимо отмены запрета на частичное донорство, какие еще меры необходимы?
— Необходимо устранить неточности формулировок и противоречия, имеющиеся в законах и подзаконных актах. Вот пример одной из проблем. В России матерью считается женщина, которая родила, и факт рождения рассматривается как главное основание и критерий для признания материнства. В случаях суррогатного материнства возникает сложность. Суррогатная мать не является генетической матерью ребенка. Она лишь подменила настоящую мать на этапе вынашивания и рождения ребенка. В Казахстане законодательно определено, что поскольку эмбрион генетически принадлежит потенциальным родителям, то плод и родившийся ребенок принадлежит им. Суррогатная мать не имеет права претендовать на него. Родители не имеют права отказаться от него и обязаны обеспечивать ребенка до совершеннолетия, он наследник их имущества. Эти нормы меняют многое, в частности, заставляют потенциальных родителей до начала программы понимать степень их ответственности за судьбу ребенка.
У нас, несмотря на разговоры о приоритете и важности защиты интересов детей, допустим отказ матери от родившегося ребенка — законная обычная практика вне рамок суррогатного материнства. За 30-летнюю историю отечественных программах СМ известно несколько случаев, когда генетические родители в период вынашивания женщиной ребенка или после родов отказывались от участия в программе и оформления новорожденного на себя. Поводы разные — ребенок больной, или передумали, или развелись и т.п. Суррогатной матери он тоже не нужен, он ей чужой «по крови», у нее свои дети есть. Заставить ее оформить ребенка на себя и стать официально его матерью невозможно. То, что такие эпизоды единичны, не означает, что проблема «ничтожна» и не заслуживает внимания. Представляется правильным законодательно закрепить ответственность потенциальных родителей за судьбу их ребенка.
Есть и другие проблемы, которыми надо заниматься. И это срочная и важная работа.
