«Изготовить орудие для нападения могут из чего угодно — из стекла, кафельной плитки…»
Трагические события в ИК-19 в Суровикино, Волгоградской области, где 23 августа четверо осужденных из числа радикалов, убили 8 человек, широко обсуждаются в ведомственных группах в соцсетях. По нашей просьбе, ветераны уголовно-исполнительной системы и действующие сотрудники рассказали о существующих проблемах, и что нужно сделать, чтобы подобные трагедии не повторялись.
Четверо исламистов-заключенных, которые захватили заложников, были ликвидированы во время штурма. От рук террористов погибло четыре сотрудника колонии. Это — заместитель начальника ИК-19, подполковник внутренней службы Андрей Кучма, у которого за плечами был 22-летний стаж (служил в УИС с 10 октября 2002 года). Начальник отряда отдела по воспитательной работе с осужденными, майор внутренней службы Виктор Чернушкин (служил в УИС с 24 октября 2011 года). Заместитель начальника учреждения, начальник отдела охраны, подполковник внутренней службы Иван Кречетов (служил в УИС с 26 апреля 2007 года). Начальник отряда отдела по воспитательной работе с осужденными, лейтенант внутренней службы Сергей Гордополов, который служил в колонии с 13 февраля 2023 года, умер от ран и кровопотери в больнице.
Мы попросили опытных сотрудников УИС на анонимной основе рассказать о существующих проблемах. И дать оценку событиям, которые произошли в ИК-19 в Суровикино, Волгоградской области.
«За любым приездом прокуратуры следует приказ о наказании сотрудников»
Евгений прослужил в исправительной колонии более 20 лет, прошел путь от младшего инспектора до заместителя начальника колонии.
-На мой взгляд, самая большая ошибка заключается в самой системе содержания осужденных, — говорит Евгений. — Во всем цивилизованном мире осужденные содержатся в камерах. А у нас — казарменное содержание. Представьте себе барак, в котором находится 100 человек, и с ними через стенку располагается кабинет начальника отряда. Ему просто невозможно уследить за такой массой людей.
Как говорит Евгений, в дежурной смене в исправительной колонии должно быть около двадцати человек, а с учетом некомплекта в лучшем случае сейчас —10 сотрудников.
Кроме того, по мнению нашего собеседника, бараки были целесообразны во времена ГУЛАГа, когда сотрудники с автоматами и с собаками гнали зеков на работу.
-Сейчас 21 век, а у нас ничего не изменилось. В свое время, когда я был начальником отряда, у меня в отряде было 200 осужденных. Как за ними осуществлять надзор? Плюс большое количество осужденных задействованы на производстве. То есть, у них есть возможность, скажем, что-то украсть или изготовить какие-то запрещенные предметы.
Как говорит Евгений, сотрудник внутри колонии фактически не защищен.
-Есть дежурная смена, у сотрудников которой имеются резиновая палка и наручники. Остальные сотрудники ничем не вооружены. На мой взгляд, давно пора вооружить дежурную смену хотя бы электрошокерами. А изготовить орудие для нападения осужденные могут из чего угодно — из стекла, кафельной плитки и так далее. Так что, вопрос №1 — это казарменное содержание.
Вопрос №2, по мнению нашего собеседника, это дикий некомплект сотрудников, особенно, младших инспекторов, у которых зарплата начинается от 30 тысяч рублей.
-Кто идет работать в уголовно-исполнительную систему? Какие у них есть стимулы?
-Я живу в небольшом городе, где практически нет никаких производств. Колония — это одно из градообразующих предприятий. В ИК идут работать молодые ребята после армии, которые не нашли себя в каких-то других областях. Если служил в армии, то на пенсию можно выйти через 12,5 лет. Младший инспектор получает 30-40 тысяч рублей, возможны региональные доплаты (Север, Питер, Москва). У офицера зарплата от 40 тысяч рублей.
Представьте себе молодого парня, который отслужил в армии, у него семья, ребенок, съемная квартира. Как ему на эти деньги прожить? Вопрос по обеспечению жильем фактически никак не решается. На мой взгляд, сотрудники ФСИН на сегодняшний момент одни из самых бесправных в силовых структурах. Отдельно созданы отделы прокуратуры по надзору за учреждениями УИС. В колониях постоянно проходят проверки. За любым приездом прокуратуры, как правило, следует приказ о наказании сотрудников. Добавьте к этому проверки краевого уровня и различных правозащитных организаций.
С учетом некомплекта нагрузка ложится на плечи оставшихся сотрудников.
Есть и очень животрепещущий третий вопрос.
-На мой взгляд, осужденные за экстремизм, терроризм, и лица их поддерживающие, должны содержаться отдельно от других осужденных. Когда это произойдет, тогда и оперативная работа с ними будет налажена. И они не смогут распространять свои радикальные религиозные идеи среди других осужденных.
Что касается захвата заложников в ИК-19 в Суровикино, Евгений считает, что там мог сработать факт внезапности.
-Представьте себе, что у вас на глазах полоснут ножом по горлу вашему коллеге. Я думаю, что остальные просто были какое-то время в оцепенении. Причин произошедшего много, были допущены и нарушения. Но поверьте, ИК-19 далеко не самая плохая колония.
-Нельзя было на ту же дисциплинарную комиссию пригласить кинологов со злобными овчарками?
-Собак заводят внутрь колонии только когда осуществляются массовые обыски. Собаки используются для обнаружения наркотиков, розыска сбежавших и охраны внешнего периметра учреждения. Против осужденных нельзя применять собаку. В целом можно сказать, что система оказалась не готова к нападению религиозных фанатиков, которым и своя-то жизнь не дорога.
«Посты перекрывать некем»
Еще один наш собеседник — Александр — с 2004 года служил на различных должностях в системе ФСИН.
-Последняя моя должность — начальник отдела безопасности исправительной колонии, – говорит Александр. — Скажу честно, исходя из той информации, которая появилась в свободном доступе, в ИК-19 в Суровикино, явно были нарушения приказов и требований, как в части проведения дисциплинарной комиссии, так и экипировки сотрудников. Хотя большинство сотрудников, присутствующих на дисциплинарной комиссии, были достаточно опытные.
Как говорит Александр, он не увидел ни у одного из сотрудников наличие спецсредств.
-Если бы у кого-то был хотя бы баллон с газом или ПР (палка резиновая), думаю, что столь трагической ситуации можно было бы избежать. По крайней мере, у нас занятия по БСП (по боевой и служебной подготовке) никогда не были формальностью. Опять же, при заступлении на службу мы с заместителем или любым другим сотрудником отдела отрабатывали самые необходимые приемы самообороны. И непонятно, как все четверо осужденных-нарушителей были выведены на дисциплинарку, если есть регламентированные требования по порядку вывода осужденных и их сопровождению по территории ИК?
-Их должны были выводить на дисциплинарную комиссию по одному?
-Допускается вывод и по два человека, но тогда, соответственно, должно быть больше сотрудников для сопровождения. Думаю, что комиссия ФСИН сейчас разберется, в отделе режима и надзора работают грамотные ребята. Виновные понесут наказание, а сотрудники сделают нужные выводы. Как говорил нам один заслуженный ветеран, все приказы и нормативно-правовые акты, регламентирующие деятельность учреждений, пишутся большей частью кровью. И ни в коей мере нельзя от них отходить. Спецконтингент есть спецконтингент.
-Могли нападавшие сделать ножи на производстве в промзоне колонии?
-Если есть руки и производственные помещения, сделать можно все. Тут наша основная работа, как сотрудников ОБ (отдела безопасности) – качественно производить обысковые мероприятия. Но, поверьте моему опыту, очень сложно сработать на все 100 процентов.
Александр так же, как и Евгений, говорит о кадровом голоде.
-Катастрофически не хватает младшего инспекторского состава. Я когда пришел работать в систему, у нас в смене было 12 человек, плюс пара стажеров. Сейчас посты перекрывать некем, над суточной ведомостью надзора сидишь и как шаман колдуешь.
-А зарплаты ведь очень небольшие.
-В каждом регионе — по-разному. У меня есть ребята, которые перевелись в Москву, у них зарплаты гораздо выше. Они довольны, там идет московский коэффициент.
В целом же, как говорит Александр, надо поднимать престиж службы в уголовно-исполнительной системе. В том числе, конечно, и поднимать заработную плату.
-Люди потянутся, и тогда можно уже выбирать из них самых достойных по морально деловым качествам. В данный момент берут всех, кто более-менее проходит по здоровью, лишь бы закрыть некомплект. Так как это требуют с каждого начальника отдела.
«У сотрудников по 70 часов переработок в месяц»
Еще один собеседник – Владислав, который работает в исправительной колонии в одной из южных областей России.
-Свою зарплату я называю жалованьем. Отработав 10 лет, я получаю 42 тысячи рублей. Это нормально? Парни молодые приходят, месяц отработают и увольняются, потому что на 35 тысяч сейчас не проживешь. Шесть человек за год устроилось и шесть человек за год уволилось. Некомплект огромный. У людей по 70 часов переработок в месяц.
Как говорит Владислав, о той же программе военной ипотеки им остается только мечтать.
-Если бы нам была доступна подобная программа, то, может быть, и текучки такой не было. В исправительных колониях сейчас задерживаются те, кому осталось доработать несколько лет до льготной пенсии. У меня она, например, составит около 15 тысяч рублей.
Напрягают, как говорит наш собеседник, и всевозможные проверки.
-У осужденных — вагон времени. Они беспрерывно строчат жалобы. Следуют выездные проверки. У меня порой создается впечатление, что у осужденных прав больше, чем у сотрудников. У нас — одни обязанности. На мой взгляд, уголовно-исполнительная система нуждается в жесткой и бескомпромиссной реформе.
