«Мы проиграли эту битву»
Жители исландского города Гриндавика борются с неопределенным будущим, поскольку они опасаются за судьбу домов, рабочих мест и предприятий, оставшихся после извержения вулкана.
После извержения вулкана на исландском полуострове Рейкьянес в третий раз за много месяцев в четверг Сигурдур Энокссон почувствовал, что разгул стихии положил конец его жизни в городе, который был его домом на протяжении трех десятилетий, пишет The Guardian.
«Извержение сделало свое дело. Я думаю, мы проиграли эту битву”, – рассказывает Сигурдур, владелец семейной пекарни, в которой работают 10 человек в Гриндавике. “После 29 лет существования моей пекарни, я думаю, что это конец. Я думаю, мы не вернемся в Гриндавик”. Последнее извержение не представляло прямой угрозы для города, но привело к попаданию лавы в водопроводные трубы в регионе, что повлияло на горячее водоснабжение более 20 тысяч человек.
Как рассказывает The Guardian, 59-летний Сигурдур планировал уйти на пенсию до начала катастрофических извержений, которые разрушили дома и образовали зияющие трещины в Земле. С тех пор будущее города было поставлено под сомнение, поскольку ученые опасались, что извержения вулканов могут продолжаться годами. “Они говорят, что извержение может стать частью нашей жизни, возможно, на годы. Как вы можете жить с этим? У меня своя пекарня и свой дом, и у меня нет долгов – и вдруг что-то случается, и вы оказываетесь в подвешенном состоянии. Вопрос в том, заплатит ли нам правительство. Они делают все возможное, но медленно. Тем людям, чьи дома были полностью разрушены, повезло, потому что им заплатили”, – говорит исландец. В прошлом месяце премьер-министр Катрин Якобсдоттир заявила, что правительство рассматривает возможность передачи собственности и предоставления компенсации.
Как и многие другие жители, Сигурдур живет в съемной квартире со своей семьей в городке недалеко от Рейкьявика. Правительство предложило жителям города финансовую помощь для покрытия расходов на проживание после его эвакуации 10 ноября, а также экономическую поддержку пострадавшим работникам. “Многим людям приходится хуже, чем нам, но мы хотим знать, куда движется наша жизнь”, – сказал Сигурдур.
После извержения на этой неделе Сигурдур опасался, что это может стать последней каплей для многих жителей города, особенно для тех, у кого есть дети. “Я не уверен, что Гриндавик когда-нибудь будет в безопасности. В городе повсюду полно трещин. Он был построен на излившейся лаве. Это тоже произошло 800 лет назад. Мы не можем это контролировать. Нельзя связываться с природой.”
Для Сигурдура это может означать конец дома, который он знал полжизни, в центре которого был его семейный бизнес. “Я строил свою маленькую пекарню с большим сердцем в течение 29 лет, и все это, кажется, ушло. Мне так грустно”.
Президент Исландии Гудни Йоханнессон отмечает, что его мысли были с жителями Гриндавика, когда лава снова прорвалась сквозь землю в четверг. “Это тоже пройдет”, – обещает Гудни.
Некоторые жители также сохраняли такой тихий, условный оптимизм, когда услышали новости в четверг. Так, 39-летняя Ева Линд Маттиасдоттир, специалист в области информационных технологий, у которой пятеро детей в возрасте от 11 до 21 года и двухлетний внук, отчаянно хочет вернуться, как только будет объявлено о безопасности. Но она ясно понимала важность того, чтобы бизнес, особенно рыбная промышленность, оставался в городе, чтобы такое возвращение было жизнеспособным.
Хотя она может работать удаленно, муж Евы Линд — монтажник стальных конструкций, у которого шесть человек работают на местных лодках. На этой неделе 130 сотрудников рыболовецкой компании, базирующейся в городе, остались без заработной платы и получат государственную помощь.
Жителям Гриндавика не была указана дата возвращения, и неясно, когда, если вообще когда-либо это случится, город станет безопасным для проживания. Ева Линд сказала, что неопределенность ситуации привела к тому, что многие в ее общине размышляли о том, вернутся ли они к своей прежней жизни.
Она говорит, что, хотя она чувствовала бы себя уверенно, возвращаясь, если бы власти признали это безопасным, она понимала, что другие могут не чувствовать того же. “Люди всегда будут спрашивать: когда это повторится? Люди будут бояться, что это повторится. Как только город будет объявлен безопасным, мы хотим помочь восстановить наше сообщество. Нам нужны учителя и детские сады, чтобы к нам могли вернуться семьи”.
Семья из восьми человек снимает дом в Рейкьявике, проведя два месяца в квартире с двумя спальнями, принадлежащей родственнику. “Я верю, что эти дети могут все, потому что они справились с ситуацией. Они просто герои”.
Для Евы Линд, которая переехала в Гриндавик восемь лет назад, нет места лучше этого. “Это место просто волшебное. Поговорка: “Чтобы вырастить ребенка, нужна деревня” – Гриндавик и есть та деревня. Если будет плохая погода и я не смогу забрать детей, мне не нужно беспокоиться, какой-нибудь другой родитель скажет: “Я могу забрать их за тебя”. Все всегда готовы помочь. Некоторые из нас хотят вернуться немедленно, другие не могут представить, что когда-либо вернутся; они очистили свои дома. Мы просто должны поддерживать друг друга. Никто не может сказать вам, что делать после того, как вы пережили эвакуацию и увидели, как лава течет в город. Твои чувства так же искренни, как и мои.”
А 58-летний Палл Эрлингссон преподавал в школе Гриндавика в течение 25 лет и надеялся завершить там свою карьеру. Но после эвакуации он преподает в столичной школе, которая предоставила его старшему классу – 16-летним ученикам 10-го класса – три комнаты, в которых они могли бы вместе завершить свое образование. Палл, который жил со своим 27-летним сыном в Гриндавике, живет на чемоданах со своей девушкой в Рейкьявике.
“Если мы откажемся от школы, то вернуться будет еще сложнее – нам придется начинать все с нуля”, – сказал он. “Дети действительно позитивны, у них все та же улыбка”. Тем не менее, он признал психологическое воздействие, которое стихийное бедствие оказало на некоторых, добавив, что ему предложили профессиональную поддержку через его работодателя. “Это похоже на форму посттравматического стрессового расстройства. Я стараюсь не думать слишком много о будущем – если я буду слишком много думать, это подведет меня. В другой день взойдет солнце. Я мечтаю вернуться. Но думаю, пройдет год или два, прежде чем мы сможем. Я даже подумать не могу о том, что Гриндавик станет городом–призраком – это разобьет мне сердце”.
