Замолчал даже сыщик-любитель Блейн Гибсон
Одна из самых больших загадок авиации – исчезновение рейса MH370 остается неразгаданной 10 лет спустя, порождая множество версий гибели «Боинга».
Фото: AP
Вскоре после полуночи 8 марта 2014 года Boeing 777 поднялся в воздух из Куала-Лумпура и неуклонно набирал заданную крейсерскую высоту в 35 000 футов, напоминает The Guardian. Получив указание переключить частоты на вьетнамскую службу управления воздушным движением, пилот ответил в вежливой, но методичной манере, обычной для радиосвязи: “Спокойной ночи, Малайзия три семь ноль”. Это было последнее сообщение, которое когда-либо было получено с рейса MH370 авиакомпании Malaysia Airlines.
Прошло десять лет с тех пор, как самолет резко отклонился от курса во время обычного рейса в Пекин и исчез, но, несмотря на один из крупнейших и самых дорогостоящих международных поисков в истории, одна из величайших тайн авиации остается неразгаданной.
Для Нарена Шармы, чья жена Чандрика была среди 239 человек на борту рейса, который так и не достиг места назначения, с этим невозможно смириться. “Я беспокоюсь, что, не зная, что случилось с рейсом, мы все вместе уязвимы перед повторением”.
Этот вопрос не дает покоя всем, кто боится летать, и многим из тех, кто этого не делает. Как может сложный Boeing 777, оснащенный современными приборами для эпохи глобального спутникового слежения и постоянной связи, просто исчезнуть?
“Каждая последующая годовщина была связана не столько с моей личной потерей, сколько с тем, что у меня до сих пор нет ответов на то, что на самом деле произошло с рейсом, – говорит Нарен из Индии. – Знание того, где закончился полет и что привело его к месту упокоения, в какой бы форме оно ни находилось, остается важным. Время от времени я возвращаюсь к этому вопросу с чувством волнения, даже разочарования. Возможно, я никогда в жизни этого не узнаю”.
Потребность в ответах также ощущается в семьях тех, кто управлял обреченным рейсом, по мере того как появляются обвинения и теории заговора.
Доктор Гаус Мохд Нур, друг капитана рейса Захари Ахмед Шаха, говорит: “Семья капитана Захари по-прежнему сильно надеется на ответы. По-прежнему нет окончательного решения. Должно быть объяснение тому, что произошло. Его жена и дети остаются объективными, но большой вопросительный знак остается. Все нуждаются в закрытии. Я молюсь день и ночь, чтобы этот самолет был найден. Мы будем поддерживать все усилия и новые начинания, которые предпринимаются”.
Фуад Шаруджи, который работал кризисным директором “Малайзийских авиалиний”, когда был потерян рейс MH370, говорит, что семья Захари оказалась в изоляции, поскольку они борются с теориями заговора, окружающими пилота.
“Для них это довольно сложно, они закрываются от СМИ, поскольку не могут принять обвинения… Они изо всех сил стараются возобновить жизнь”.
В первые дни после исчезновения самолета было доступно так мало информации, что зона поиска простиралась от Казахстана в Центральной Азии до Антарктиды. В последующие недели, месяцы и годы фрагменты свидетельств, собранные на основе спутниковых данных, радиолокационного слежения и даже анализа океанских течений, помогли сузить круг поиска. Но они также привели к совершенно разным теориям.
Они варьировались от “сбежавшего пилота” до саботажа и заговоров о том, что рейс был сбит или “исчез” гнусным правительственным агентством и приземлился в неизвестном месте либо из-за секретного груза, либо из-за политически значимого пассажира. В течение нескольких месяцев пропавшие пассажиры находились под пристальным вниманием, утверждалось, что один или группа лиц захватили самолет. Рассматривались и менее драматичные, нечеловеческие факторы, включая сбой в электроснабжении, пожар или внезапную разгерметизацию кабины.
Между тем, плохая коммуникация с общественностью и нерешительность правительства Малайзии, которое на момент исчезновения возглавлял премьер–министр Наджиб Разак, который сейчас находится в тюрьме по несвязанным обвинениям в коррупции, затруднили усилия по поиску.
В воскресенье премьер-министр Анвар Ибрагим подтвердил позицию Малайзии о том, что она готова возобновить расследование, если появятся новые убедительные доказательства. Министр транспорта Малайзии Энтони Лок заявил, что готов встретиться с американской компанией по морской робототехнике Ocean Infinity для обсуждения новой поисковой операции после того, как она представит предложение правительству.
С 2014 года было начато три официальных расследования: безрезультатные подводные поиски под руководством Австралии, расследование полиции Малайзии и последнее – официальное расследование несчастного случая в Малайзии, по результатам которого в 2018 году был подготовлен отчет почти на 500 страницах. Никто не установил причину исчезновения самолета.
Даже сыщик-любитель Блейн Гибсон, юрист из Сиэтла, ставший почти знаменитым после обнаружения обломков MH370 на пляжах Мадагаскара и Мозамбика, замолчал. В мире теорий заговора Гибсон столкнулся с ордами онлайн-троллей, пишет The Guardian.
Те же вопросы, что и в 2014 году, остаются без ответа в 2024 году. Главный из них – почему самолет совершил, казалось бы, контролируемый поворот с курса в сторону Индийского океана и, что особенно важно, почему две части ключевого оборудования связи и слежения на самолете замолчали.
Это привело к тому, что большое внимание было уделено 53-летнему Захари и 27-летнему второму пилоту Фарику Абдул Хамиду, который возглавлял экипаж из 10 человек. Теория “пилота-мошенника” получила дополнительное эфирное время, когда данные, полученные с самодельного авиасимулятора, принадлежащего Захари, показали, что кто-то проложил курс на южную часть Индийского океана.
“По правде говоря, теперь многое можно с уверенностью узнать о судьбе MH370”, – написал Уильям Лангевише, пилот, ставший журналистом-расследователем, в The Atlantic в 2019 году. “Во-первых, исчезновение было преднамеренным актом. Немыслимо, чтобы известная траектория полета, сопровождавшаяся радио- и электронным молчанием, была вызвана каким-либо сочетанием системного сбоя и человеческой ошибки”.
Лангевише полагает, что Захари, возможно, отослал более младшего первого офицера из кабины по какому-то надуманному поручению, затем отключил большую часть электросистемы и намеренно сбросил давление в самолете, что привело к быстрому выведению из строя всех находившихся в салоне в течение нескольких минут. “Сцена была бы тускло освещена аварийным освещением, мертвые были пристегнуты ремнями к своим сиденьям, их лица скрывали бесполезные кислородные маски, свисающие на трубках с потолка”, – написал он.
По словам Лангевише, с гораздо более мощными кислородными масками в кабине Захари мог бы выжить даже на высоте десятков тысяч футов.
Другая теория, которую другие авиационные эксперты считают возможной или даже вероятной, заключается в том, что пилот скорее “запутался”, чем “сбился с пути”. То есть Захари столкнулся с такой проблемой, как пожар или разгерметизация, и повернул обратно в Малайзию, но был поражен парами или недостатком кислорода, известным как гипоксия. В суматохе Захари или Фарик могли случайно отключить оборудование связи. Тогда самолет продолжил бы так называемый “полет-призрак”, в котором его пассажиры мертвы, но самолет продолжает движение на автопилоте.
Сильвия Спрак Ригли, автор книги “Тайна малайзийского рейса 370” и серии из двух книг об исчезновениях самолетов “Бесследно”, отмечает, что, хотя, возможно, дело никогда не будет закрыто, авиационная отрасль уже многому научилась из этой трагедии и внедрила новые правила безопасности.
С тех пор Европа и Великобритания обязали прикреплять к корпусу самолета дополнительный низкочастотный подводный радиомаяк-локатор, который помогает поисково-спасательным службам находить выживших в море, и они должны иметь возможность передавать сигнал в полную силу в течение как минимум 90 дней, а не 30 дней. Также предпринимаются попытки заставить бортовые самописцы сохранять данные в течение 25 часов, а не только двух.
Тем не менее, после 10 лет вопросов без ответов, теории и контртеории продолжают распространяться в Интернете, заполняя информационный вакуум.
“Я думаю, что в значительной степени, – говорит Спрак Ригли, – люди не могут себе представить, что возможно, что мы никогда не узнаем, что произошло”.
