История маньяка-убийцы Козлова: его похождения были неотрывно связаны с Днем знаний
1 сентября 1989 года почти весь личный состав Уголовного розыска УВД Новосибирской области дежурил возле станций железной дороги. Так сыщики хотели предупредить нападение жестокого маньяка, орудовавшего в Сибири, на школьниц в День знаний.
Фото: Ева Меркачева
тестовый баннер под заглавное изображение
И все же маньяк смог напасть 1 сентября… Его жертва, слава богу, спаслась сама и спасла других, потому что смогла описать злодея, которого в тот же день задержали. Серийным убийцей и насильником девочек оказался ранее судимый сварщик Федор Козлов. На следственные действия его перевозили под усиленной охранной, потому что возле каждого места убийства собирался народ с палками и камнями — люди были готовы забить маньяка до смерти. До суда Козлов дожил и даже спокойно выслушал ожидаемое решение — приговорен к высшей мере наказания путем расстрела. Но вот до исполнения смертной казни не дошло…
Через год, 1 сентября 1990 года, «сибирский дьявол», так окрестили жители серийного убийцу Федора Козлова, был найдет мертвым в тюремной камере СИЗО №1 Новосибирска. Ходили слухи, что умер он не своей смертью и не случайно именно в День знаний: якобы так ему отомстили за замученных девочек-школьниц.
Обозреватель «МК» изучила дело маньяка, хранящееся в архиве Новосибирского областного суда, которое до сих пор будоражит жителей Сибири и в котором трижды знаменательные события происходили в первый учебный день.
Фото: Ева Меркачева
Из леса кричали: «Мама!»
ИЗ ДОСЬЕ «МК»:
Федор Козлов орудовал в Новосибирской области. В 1976 году осужден за двойное убийство — бабушки и племянницы. В 1989-м был признан виновным в 5 убийствах (в 4 случаях он сначала насиловал, а потом убивал) и 3 покушениях на убийства и изнасилования.
Эту историю стоит начать с хронологии страшных событий лета 1989 года, когда в Сибири произошло несколько нападений на школьниц и студенток. Среди жертв была также взрослая женщина, и она оказалась единственной, кого преступник не изнасиловал, а просто убил. Как он потом признается следствию, это потому что она сказала: «Тебе же нужны маленькие девочки, а не я».
Итак.
16 июня 1989 года в Новосибирской области пропала 18-летняя студентка Наталья. Красавица и умница, без вредных привычек.
«Дочка после школы поступила в Новосибирский торговый техникум, — рассказывал отец. — Окончила два курса и находилась на практике в селе Гусельниково. Жила она там же с подругой у родственников, работала в магазине продуктов. К нам в поселок приезжала на выходных.
16 июня, в пятницу, она должна была точно приехать к нам домой, потому что у брата день рождения. Мы ждали три дня, но ее не было. В понедельник позвонили из Гусельникова. Спросили, где Наташа и почему она не вышла на работу. Мы заволновались, стали искать. Выяснилось, что 16-го числа вечером она выехала к нам. Ее видели в автобусе, видели, как она вышла на остановке «Асфальтный завод».
От этой остановки до родительского дома около километра по лесополосе. Наташа всегда добиралась этой дорогой. Местность эта считалась спокойной и безопасной, рядом расположены казармы. В общем, не было случая, чтобы Наташу кто-то по пути напугал. Что произошло в этот раз?
Отец с родственниками приступили к поискам, прочесывая местность в районе автобусной остановки. Ближе к железнодорожному полотну увидели в логу (небольшая сухая долина) обожженный труп. Рядом свежий след от легковой машины.
Пока родные стояли около трупа, надеясь, что это не Наташа, подошла местная жительница. Женщина сказала, что в пятницу слышала, как кто-то из леса кричал: «Мама!».
Прибывшие на место милиционеры и эксперты установили: труп принадлежит девушке. По сохранившимся фрагментам тела и вещей (единственными нетронутыми огнем были наручные часики и булавка) близкие опознали Наташу. Как потом окажется, преступник сначала ее изнасиловал, потом убил. Через два дня он вернулся на место преступления, чтобы уничтожить улики огнем.
7 июля 1989 года. В этот день преступник напал на двух девушек.
Первое нападение произошло примерно в 18 часов на берегу реки Бердь. Здесь на пляже загорала Светлана. Неизвестный мужчина подошел к ней, попросил закурить. Потом он неожиданно схватил ее и потащил в кусты. Связал руки и ноги белой тесемкой, снял с нее плавки и засунул их в рот в качестве кляпа, чтобы не кричала. Но отдыхающие неподалеку люди спугнули его, злодей испугался и убежал. Девушка выжила, описала преступника.
Второе нападение произошло около железнодорожного вокзала Искитима (Новосибирская область). Елена возвращалась с работы. Неизвестный предложил помочь понести ее сумку, а потом потащил в кусты. Девушка вырвалась, убежала и подняла крик.
Этот день можно считать вторым днем рождения для двух девушек. Они только на суде над маньяком осознали, с каким дьяволом встретились и смогли остаться живыми.
11 июля 1989 года в Искитиме пропала 11-летняя Марина. Марина училась в специнтернате в связи с заболеванием, но в тот период находилась на каникулах у родителей. Девочка вечером играла во дворе дома вместе с другими детьми и вдруг как сквозь землю провалилась.
«Тихая, спокойная, постриженная под мальчика. Голубые глаза, маленький вздернутый нос. На голове с левой стороны шрам от операции. Платье с фигурками кукол. Босая. По характеру очень доброжелательна, общительна, доверчива». Это строчки из ориентировки сотрудников милиции.
Именно доверчивость Марины стала роковой: она не заподозрила неладное, когда к ней подошел дядя, представился сотрудником милиции (показал красное удостоверение) и увел ее за гаражи.
Марину нашли только на следующий день. Мертвой. Милиционеры вспоминают, что это было страшное зрелище: тело девочки с замотанными сзади белой тесемкой руками было привязано к дереву и подожжено. Во рту ребенка кляп из трусиков, в области половых органов травмы.
8 августа. Злодей напал на 11-летнюю школьницу Инну, дочь шофера и бухгалтера. Преступник схватил девочку у электровозоремонтного завода в Новосибирске средь бела дня, в 12 часов. Так получилось, что девочка шла домой одна, никого из взрослых поблизости не было. Маньяк схватил ее, утащил в кусты, изнасиловал и убил. Тело забросал ветками.
15 августа. Преступник напал на 23-летнюю Елену, работавшую библиотекарем в высшем военном училище МВД СССР. Изнасиловал, убил и также забросал тело ветками.
Фото: Ева Меркачева
В этот день в газете «Советская Сибирь» четверть полосы была отдана для фоторобота преступника, прилагался текст: «Разыскивается мужчина, совершивший на территории Искитима и Новосибирска в июне–августе особо опасные преступления в отношении малолетних девочек. Преступления совершены, как правило, в районе железной дороги. Приметы: возраст 35–45 лет, рост 168–172, худощавый, сутулый».
21 августа 1989 года в 17.30 в саду «Сибирь» центрального района города Омска в кустах прохожие нашли тело девушки с кляпом во рту и со связанными руками. Светлане было 16 лет, она училась в училище, была из простой семьи (мать портниха, отец механик). Экспертиза установит, что девушку изнасиловали, а потом жестоко убили.
30 августа по подозрению в убийстве был задержан несовершеннолетний Алексей. 15-летний мальчик чистосердечно во всем признался. Но это был ложный след. Оказалось, что он состоит на учете в областной психбольнице по поводу поражения центральной нервной системы. Решено было его освободить, меру пресечения изменить на подписку о невыезде, а вскоре задержали настоящего преступника.
1 сентября. Около 15.00 Татьяна шла вдоль забора завода по направлению к железнодорожному вокзалу Бердска Новосибирской области. Девушка собиралась ехать к родителям на электричке.
«Я оглянулась, увидела, что за мной идет какой-то парень. Подумала, что он тоже торопится на электричку. Не обратила на него внимания. А потом меня кто-то сзади схватил за горло и потащил в кустарник, расположенный вдоль железнодорожного полотна. Я сразу поняла — это он. Повалил меня на землю, стал душить, угрожал ножом. Он требовал, чтобы я руки за спину ему подала. Но я вырвалась и побежала к трассе. Там меня увидел мотоциклист и подвез до вокзала».
На железнодорожном вокзале девушку выслушали работники милиции и пустились в погоню за преступником.
Из показаний работника милиции Сергея Бахтина следует, что около 16.00 возле остановочной платформы был замечен мужчина, по приметам похожий на нападавшего. Он нервничал, был возбужден. Это и был Федор Козлов. В его кармане нашли белую тесемочку и нож (он сделал его сам на заводе, где работал). В этот же день Козлов был задержан.
15 сентября Козлов написал явку с повинной, где признался в убийстве девушки в Омске и сообщил о нападениях на девочек, которые закончились для них благополучно и о которых следствие не знало и его не спрашивало. Думается, так он хотел избежать высшей меры наказания (ее обычно не назначали в случаях, когда преступник сообщал об эпизодах, не известных до этого следствию).
Фото: Ева Меркачева
Как бродяга стал маньяком
Маньяками, как известно, не рождаются. Попробуем проследить жизненный путь Федора Козлова исключительно на основании задокументированных фактов.
Итак, родился в Семипалатинской области, был вторым по счету ребенком. Из характеристик, приложенных к делу, известно, что мать Федора по характеру вспыльчивая, неуравновешенная. Отец угрюмый, раздражительный, часто выпивал, а когда был пьян, затевал дома ссоры.
Рос и развивался Федор без особенностей. С восьми лет пошел в школу. И, судя по школьной характеристике, у него были неплохие способности. Но с начальных классов мальчик не обнаруживал желания учиться. В пятом классе посещал географический кружок, однако делал это скорее для галочки. Интересов к чему-то учителя у него не отметили. Малообщительный, с учениками в классе не дружил. Свободное время проводил с трудными подростками на улице. Дружки-хулиганы, как полагали родители, очень плохо на него влияли. С 14 лет Федор стоял на учете в комнате милиции. Причиной стали его прогулы в школе и побеги из дома.
Про побеги стоит рассказать отдельно. Их было множество, так что все (родители, учителя, милиционеры) сбились со счета. Когда его ловили, он говорил: «Сбежал, потому что боялся наказания со стороны родителей за плохую успеваемость в школе и за мелкие кражи». В 1964 году, после попытки кражи из местного клуба, он совершил свой самый длительный забег, побывав в десятках городов СССР. Его задерживали, помещали в детские приемники в разных городах Союза и возвращали родителям. Но он снова и снова сбегал. Заявлял сотрудникам милиции, что жить в семье не хочет.
«Несмотря на частые пропуски занятий, обычно наверстывал упущенное и переводился из класса в класс. Только в восьмом классе был оставлен на второй год. В 1974-м уехал от родителей в семью к старшему брату, а потом к родственникам в Тюменскую область», — читаю характеристику.
Жил Федор в квартире родной бабушки, и вскоре атмосфера в доме стала накаляться.
«У Федора сложились плохие отношения с бабушкой и с 11-летней племянницей Таней, которая тоже жила у нее», — следует из материалов первого уголовного дела. Таню он ненавидел «за ябедничество», а бабушку — «за ворчливость и нотации». Парень угрожал им ружьем, закладывал в печь бутылку с капсюлем (что привело однажды к взрыву печи). В ноябре 1975 года он отобрал у бабушки деньги, которые мать прислала на его содержание, и уехал в Ленинградскую область. Но вскоре вернулся, чтобы… опять уехать. В начале 1976 года он поступил в ПТУ в Тюмени. И так сложилось, что 2 февраля ему пришлось переночевать у бабушки. По одной версии, произошла бытовая ссора, во время которой Козлов зарубил топором и бабушку, и Таню. По другой, он попытался изнасиловать ребенка, этот момент застала пожилая женщина. В итоге он убил обеих. К тому моменту ему было всего 17 лет. Козлова поместили в Свердловскую областную психбольницу в отделение судебной психиатрии, чтобы понять, насколько он был адекватен в момент убийства.
— Вел он себя спокойно, правильно осмыслял вопросы, отвечал логично, — воспоминает эксперт. — Говорил, что осознает вину. Пояснял, что был очень недоволен тем, что бабушка контролирует его поведение, а племянница все время на него жалуется. В общем, наша комиссия пришла к выводу, что Козлов психическим заболеванием не страдал и не страдает.
Фото: Ева Меркачева
Тюменский областной суд 2 сентября 1976 года приговорил несовершеннолетнего Козлова к 10 годам лишения свободы.
Сначала Федор попал в воспитательную колонию, а уже по достижении совершеннолетия был переведен во взрослую. Из характеристик из колонии следует, что его назначали дневальным в отряде, но доверия он не оправдал. Употребил самодельную брагу, был пойман, за что от обязанностей дневального его отстранили. Собственно, это было единственное нарушение за все время его нахождения в тюрьме. После инцидента с брагой он стал спокойней, много работал («сменные нормы выполнял на 110–115%»), ему даже была присвоена третья степень «отличника труда и быта».
В 1984 году Козлов попросил администрацию, чтобы его перевели в колонию-поселение. Однако из-за тяжести преступления комиссия учреждения не дала согласия выходить в суд с ходатайством. Так что Федор отбыл свой срок от звонка до звонка. Освободился он 16 февраля 1986 года.
Изучаю его трудовую книжку.
Устроился 3 марта 1986 года в строительное управление сварщиком 4-го разряда, проработал 5 месяцев и уволился по собственному желанию. Через неделю устроился опять же сварщиком на завод «Востокмаш». Проработал там год, уволился по собственному желанию. В августе 1987-го принят в некое «управление промышленных предприятий» сварщиком, через месяц уволен. Затем он сменил еще три места работы в течение года. Почему не задерживался надолго? На этот вопрос Козлов не смог дать ответ ни следователям, ни психиатрам, ни судьям. Последняя запись в трудовой книжке: «Принят 15 августа 1988 года электросварщиком парового цеха».
Личная жизнь у Козлова тоже бурлила. Имел несколько сожительниц. И наконец вступил в брак с женщиной, в которую, как он думал, был сильно влюблен. Но вскоре союз распался. Причиной стало то, что супруга приревновала его к внучке пожилой женщины, у которой они снимали комнату. Кроме того, она написала потом в своих показаниях, что Козлов предлагал разные сексуальные утехи, которые ей казались ненормальными.
Фото: Ева Меркачева
Козлов очень переживал после развода, даже разыскивал бывшую супругу, переехавшую в другой город. Но потом познакомился через газету с Лидой, ставшей его второй женой. Жили они у ее родителей в селе Есино Новосибирской области. Как говорила на допросах супруга, жили неплохо, Козлов был спокойный, выдержанный, «его было трудно вывести из себя», не курил, алкоголь практически не употреблял, оснований для ревности не давал. После рождения сына, в марте 1989 года, молодой семье выделили квартиру в поселке Ложок. Поскольку супруге было тяжело справляться с малышом, она осталась у родителей, куда периодически приезжал Федор. «Но он выпал из моего поля зрения, поскольку под предлогом ремонта новой квартиры не появлялся по нескольку дней. О его образе жизни в этот период мне ничего не известно».
В конце августа Козлов приехал к жене. 1 сентября ей и теще сказал, что поедет в Искитим в фотоателье за семейными снимками с сыном, которые они сделали там накануне. Но домой он так и не вернулся. Когда начали его искать, то выяснили: в фотоателье он не приезжал. А вскоре домой к ним пришли с обыском. Ребенку Козловых на тот момент было всего 5 месяцев.
Фото: Ева Меркачева
«Я как хищник на охоте»
Вопрос о вменяемости Козлова следствие поставило с самого начала. Причем было очевидно, что короткой экспертизой тут не обойтись. 4 декабря Козлов поступил в отделение 3-й психиатрической больницы города Новосибирска, где пробыл почти месяц. Все это время специалисты изучали маньяка.
Нам удалось найти медика, на глазах которого это происходило: «На вопросы психиатров Козлов отвечал достаточно откровенно, подробно. Пытался проанализировать свои поступки, говорил, что у него есть вредная черта характера «накапливать в себе злость». Про события 1976 года, когда убил бабушку и Таню, говорит, что если бы в тот вечер там было больше народа, то убил бы всех. И в то же время говорил, что если бы родственники «не бегали, не кричали, то, может быть, не поубивал бы их».
Рассказал, что рано стал жить половой жизнью, при этом соблазнила его женщина, которая была старше его по возрасту, и он считал, что она его использовала. Рассказал, что у него было много партнеров, при этом после половых актов он испытывал чувство отвращения с позывами на рвоту. Признал он и то, что жившая у бабушки малолетняя родственница вызывала у него сексуальный интерес. В тюрьме через какое-то время он стал видеть яркие сновидения, в которых ловил ее, тащил, она сопротивлялась. Все это очень его возбуждало. Рассказывал о жизни в лагере, отмечал, что сильно изменился по характеру, потому что вынужден был тщательно скрывать свое первое преступление, опасаясь расправы со стороны осужденных. Там же, в зоне, заметил, что появилась еще более сильная тяга к девочкам. Собирал их фотографии, вырезки из газет и журналов. К концу срока испытал сильное напряжение, злость, обиду. Это объяснялось тем, что ему отказали в переводе в колонию-поселение. После освобождения пытался снять напряжение алкоголем, женщинами. От алкоголя быстро отказался, потому что плохо переносил его. От сожительниц удовлетворения не получал, пока не встретил ту, на которой женился. Про вторую жену говорил, что была она вспыльчивая, они часто ссорились. И этим пытался объяснить свои преступления. Якобы когда у них с женой все было хорошо, он забывал о своих жертвах и думал, что это больше не повторится. Но стоило поссориться, как снова тянуло насиловать и убивать.
Фото: Ева Меркачева
Психиатрам Козлов признался, что чувствовал себя в моменты совершения преступлений как хищник на охоте. Особенно нравились слежка и борьба с жертвой.
На вопрос, почему он убивал жертву, Козлов говорил, что только после удачного удара ножом разряжался. Через 2–3 дня после случившегося, по словам Козлова, он испытывал страх раскаяния. Но потом, особенно если отношения с женой налаживались, забывал об этом.
Вообще, если верить его словам, почти непреодолимое желание насиловать и убивать у него появилось сразу после освобождения. Приведу его слова, сказанные во время экспертизы: «Бывало, увижу девочку и иду за ней, забыв обо всех своих делах. Особенно это чувство обострилось весной 1989 года. Одну из своих жертв я не изнасиловал, а только убил, потому что во время борьбы она сказала: «Я же женщина. Я все уже знаю, тебе нравятся девочки несмышленые». Был поражен тем, что она догадалась, и потерял к ней интерес. Ударил ножом».
В ходе бесед с врачами Козлов рассчитывал на помощь и понимание с их стороны.
— Бредовых суждений не высказывал, обмана восприятия не обнаруживал, — продолжает психиатр. — Я бы сказал, что у него были напряжение и тревога. Но это не мешало Козлову нормально спать и питаться. С другими пациентами он не общался, держался особняком. Резюмирую: мы выявили у Козлова значимый конфликт в сексуальной сфере, слабость моральной цензуры на фоне того, что он отлично знает механизм вытеснения как психологической защиты.
Комиссия из четырех врачей-психиатров 2 января 1990 года пришла к выводу, что Козлов психическим заболеванием не страдает, в период совершения преступлений болезненных расстройств психической деятельности не обнаруживал, действовал последовательно и целенаправленно. Цитирую документ: «…следует признать его вменяемым. По своему состоянию в настоящий момент в мерах медицинского характера не нуждается, может предстать перед судом и нести ответственность за содеянное».
После возвращения из психиатрической больницы в СИЗО он пробыл меньше месяца. Козлов заболел и с 24 января по 21 февраля 1990 года находился на лечении в стационаре тюремной больницы с диагнозом правосторонняя пневмония. Не исключено, что таким образом его пытались спрятать — к тому времени следствие уже было завершено, сомнений в виновности Козлова не было, в обычной камере с ним могли расправиться.
Интересно, что еще до начала суда в областную прокуратуру города Новосибирска к следователю по особо важным делам поступило обращение, подписанное почти 400 (!) жителями. Оно сохранилось в материалах дела. Приведу его полностью.
«На сегодняшнем этапе жизни наступил такой момент, когда термин «гуманное общество» — только термин, а на деле под прикрытием гуманности творятся бесчинства, разбои и все самое жестокое. А самое страшное то, что масштабы преступлений растут с каждым днем. Самое время взяться всем миром и воздействовать любыми возможными психологическими методами на сознание преступных элементов. Если в сознании преступника будет мысль, что с ним расправятся публично на том самом месте преступления, то вполне можно быть уверенным, что дрогнет рука, страх исполнит свое дело и предотвратит, хотя на сколько-нибудь возможно, совершение жестокости. Все, поставившие подпись под этим письмом, не просят, а требуют именно сегодня, не завтра, публичной расправы с преступником, совершившим злодеяние над несовершеннолетней девушкой на территории лесопосадки, которое потрясло город Омск своей дерзостью и жестокостью. Публичную расправу требуем исполнить с помощью правоохранительных органов на месте последнего преступления. Таким подлецам и убийцам не место в обществе».
Фото: Ева Меркачева
Суд над сибирским дьяволом
Попытаемся восстановить все, что происходило на суде над маньяком, с помощью протоколов судебного заседания.
Суд: «Подсудимый, чем объясните, что нападения на потерпевших между собой были подобны?»
Подсудимый: «Я нападал на потерпевших (называет четыре фамилии) с целью розыгрыша. При нападении им угрожал. Но убивать не хотел. В бердском УВД оказывали на меня давление. Было заявлено, что если я не буду давать им нужные показания, то меня в тюрьме посадят в общую камеру. Уже до поступления в тюрьму все там знали, что есть такой Козлов, который обвиняется в изнасилованиях и убийствах малолетних детей. Первые показания я давал на следствии 2 или 3 сентября 1989 года и тогда еще в следственном изоляторе не был. Считаю, что по эпизодам с двумя 11-летними девочками было просто совпадение обстоятельств, при которых мной были совершены нападения на потерпевших (называет четыре фамилии).
Нападение 7 июля 1989 года. Я шел с пляжа. Увидел потерпевшую, которая сидела и курила. Подошел к ней, попросил закурить. Она мне подала сигарету, прикурила. У меня возник умысел напасть на нее. Я просто хотел пошутить, имитировать изнасилование. Локтевым суставом за горло захватил. Потащил ее в кусты и там связал ее руки шнурками. Но в кустах услышал какой-то шорох. Потому бросил и убежал. С нее снял плавки, заткнул ей этими плавками рот, чтобы она не кричала.
По второму эпизоду от 7 июля. Встретил в тот же день поздно вечером девушку. Она шла с вокзала с сумкой и чемоданом. Я решил помочь, взял у нее сумку. После того как прошли мост, я напал в стиле розыгрыша сзади, потащил ее в кусты. Она сильно сопротивлялась. Я ей говорил, чтобы она молчала, угрожал ножом. Умысла на убийство у меня не было. Но она продолжала оказывать сопротивление. Когда по дороге шли люди, начала сильно кричать. Я не стал ждать, чем все это закончится. Убежал. Ей руки не связывал. В этот же вечер приехал домой, в поселок Ложок. А на следующий день пошел на работу. На ночной ставке по поводу двух этих эпизодов 7 июля говорил, что нападал для изнасилования и убийства. Тогда говорил неправду. На самом деле напал для розыгрыша. На судебном заседании говорю правду».
Думаю, уже из этого небольшого кусочка многое понятно. Согласитесь, оправдания Козлова про «розыгрыши» звучали не просто неубедительно, а издевательски, особенно с учетом того, что все четыре девушки были в зале и слушали это.
Приведу еще один фрагмент, касающийся показаний об убийствах.
Подсудимый: «От следователя я узнал, что на горе найден труп. В данном эпизоде я дал показания под давлением следователя Иванова. Во время следственных действий место преступления я нашел сам, интуитивно. А то обстоятельство, что моя сперма попала на тело потерпевшей, объяснить ничем не могу».
Тяжелее всего на суде было родителям убитых. Приведу фрагмент допроса потерпевшей Тамары Михайловны, мамы 11-летней девочки Марины. Женщина рассказывает, что 11 июля была на работе (она кладовщица), пришла домой в 20.30. Дети играли на улице с мужем. Дочь Марина каталась на велосипеде. Потом велосипед поставили в гараж, а Марина продолжила играть с детьми во дворе.
«Примерно через час я позвала детей домой. Старшая дочь сказала, что Марины нигде нет. Мы с мужем стали искать, спрашивать у ребят, где Марина».
На этом месте допрос был прерван, Тамаре Михайловне стало плохо.
23 апреля 1990 года Новосибирский областной суд приговорил Федора Козлова к высшей мере наказания. Убийца посчитал приговор слишком суровым. Адвокат Козлова обратился с кассационной жалобой в Верховный суд РСФСР. Что он там писал?
Что вина в изнасилованиях и убийствах якобы не доказана.
Что нападения на женщин, которые остались живы и его опознали, следует расценить как простое хулиганство. Дескать, Козлов так любит устраивать розыгрыши, шутил, дразнил милицию.
Что все первые признания якобы даны под давлением двух «плохих» следователей, которые его запугивали, говорили, что посадят в общую камеру в СИЗО №1 Новосибирска, где с ним всякое сделают сокамерники.
27 августа 1990 года судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР рассмотрела жалобу Козлова. Вывод: «Суд первой инстанции правильно учел исключительную опасность личности Козлова и характер его действий, а также тяжесть наступивших последствий. Оснований для смягчения наказания Козлову судебная коллегия не находит».
Следующий документ в деле Козлова — телеграмма на имя председателя Верховного суда Вячеслава Лебедева. Там сообщается, что осужденный к смертной казни Козлов покончил с собой 1 сентября 1990 года. В материалах дела сказано, что оснований считать его смерть убийством нет. Но что интересно: никаких подробностей там не указано (кто нашел его мертвым и при каких обстоятельствах). И почему именно 1 сентября? До сих пор ходят слухи, что так маньяку отомстили за всех замученных им школьниц.
Жена Козлова развелась с ним еще в период, когда он дал свои первые признательные показания. Сказала, что не хочет иметь с ним ничего общего. Родители Козлова, его брат — простые работяги, с ним не общались много лет, потому что не простили ему убийств родственников. Они так и не поняли, почему он стал убивать людей… Судебные эксперты и суд, кажется, поняли: причина в накопленной злости и ярости, в ранней половой жизни и извращениях, в отсутствии моральных принципов. В памяти местных жителей «сибирский дьявол» таким останется — наглым, хитрым хищником, который охотился на доверчивых маленьких девочек.
